ДВА КАПИТАНА И «СВЯТАЯ АННА» По следам героев жизни и книг Этот рассказ я начинаю из Пскова, с того места, где когда-то стоял дом, в котором родился и вырос Вениамин Каверин, автор замечательного романа «Два капитана». Самого дома уже нет, есть мемориальная доска…Быть

Больше века не удается разгадать тайну незаконченной экспедиции «Святой Анны».

Четыре имени

Июльский день 1867 года ознаменовался для небольшого уэльского городка Пембрук-Док спуском очередного военного корабля, созданного для пополнения флота Великобритании. Парусно-паровая шхуна проектировалась по типу «Филомель», всего было заложено 26 судов, имеющих конструктивные особенности и нового типа.

Новенький корабль был оснащен паровой машиной, имел один винт, такелаж с парусами и четыре пушки. Военная шхуна имела водоизмещение 570 тонн и могла перемещаться со скоростью 5 узлов. Кораблю дали имя «Ньюпорт».

Новый корабль недолго пребывал в рядах английской флотилии, менее чем через год его «перевели» в статус экспедиционного и назначили капитаном Джорджа Нэрса. После чего «Ньюпорт» отправился в Средиземное море с целью проведения работ по измерению глубин при строительстве Суэцкого канала. Кстати, в ноябре 1869 года «Ньюпорту» выпала честь стать первым кораблем, прошедшим по Суэцкому каналу.

Новый вираж судьбы ожидал шхуну в 1881 году, корабль продали сэру Алену Юнгу. Ранее путешественник владел шхуной типа «Филомель», называвшейся «Пандора», на которой пытался совершить проходку по Северо-Западному проходу за одну навигацию. И в память об этом событии назвал новое приобретение «Пандора II», шхуна стала персональной яхтой Юнга.

Еще одним хозяином шхуны стал англичанин Либурн Пофам. Судовладелец провел ряд восстановительных работ и улучшил шхуну. Корпус укрепила тройная дубовая обшивка, была установлена новейшая паровая машина, увеличившая скорость корабля до 7,5 узлов. Обновленную шхуну назвали «Бленкатра».

В 1890 году корабль отправился к Енисею. Экипаж под командованием Джозефа Виггинса занимался созданием баз с припасами для Нансена. на «Бленкатре» к Новой Земле совершал шотландский исследователь Уильям Брюс. Сорокапятилетняя шхуна была вполне крепка и пригодна для дальних путешествий. В 1912 году ее увидел исследователь Георгий Брусилов. Заплатив 20000 рублей, он дал ей новое имя - «Святая Анна».

Последний рейс

Пришвартованная у Николаевского моста в Санкт-Петербурге «Святая Анна» отличалась простотой и изяществом линий, крепким такелажем с большим количеством парусов, и бочкой на грот-мачте. Георгий Брусилов мечтал провести свое судно, с гордо реющим российским флагом, через Северный морской путь. Поэтому перед отплытием он охотно общался с журналистами, всячески привлекая к экспедиции внимание общественности.

Все газеты обсуждали предстоящий поход и нахваливали прочность, защиту и оснастку шхуны. Описывали ее опыт плаваний в . Также все восторженно перепечатывали историю шхуны, отмечая ее роль в экспедиции Нансена.

И вот «Святая Анна» после торжественных проводов покинула порт и отправилась в свое последнее плаванье. Во время остановок на борт шхуны поднимаются профессиональные охотники, последней свое место занимает медсестра Ерминия Жданко. проходит в нормальном режиме, на шхуне царит прекрасное настроение, члены экипажа даже успевают отправить домой обнадеживающие письма.

В октябре, подойдя к Ямалу, «Святая Анна» попадает в ледяную ловушку. Запасы на борту позволяют спокойно продержаться полтора года, так что повода для паники не было. Однако дрейфующие льды не спешили отпускать шхуну, увлекая ее на север. Весной 1914 года корабль находился в районе .

Часть экипажа решила добраться до суши по льдам, группу возглавил штурман Альбанов. Тринадцать человек, во главе с Брусиловым, остались на шхуне, продовольствия им хватило бы почти до конца 1915 года.

Одиннадцать человек выдвинулись в путь 23 апреля, это был последний раз, когда кто-либо видел «Святую Анну». Через три месяца моряки с судна «Святой Фока», проходившего мимо Земли Франца-Иосифа, взяли на борт Альбанова и матроса Конрада.

На поиски «Святой Анны»

Никакие новшества и возможности конца двадцатого века и технологии двадцать первого не помогли отыскать потерянное судно. Судьба «Святой Анна» и спустя сто лет не дает покоя, ведь она, как и другие , могла стать , памятником отважным исследователям и мореплавателям.

В 2010 году на Землю Франца-Иосифа десантировалась поисковая экспедиция. Группу энтузиастов, работающую по программе «По следам двух капитанов», возглавил Олег Продан. В результате удалось найти останки неопознанного члена экспедиции Брусилова (на острове Святого Георга), дневник и личные вещи.

Последующие экспедиции на поиски шхуны и пропавших членов экипажа предпринимались в 2011, 2012 и 2013 годах. Были найдены несколько страниц из дневника моряка, предположительно принадлежавшего машинисту Владимиру Губанову, и части скелета.

Весной 2016 год была отправлена последняя экспедиция, разыскивающая исчезнувшую шхуну. Предполагалось, что поисковая экспедиция установит буи на месте начала дрейфа вмерзшей в лед «Святой Анны» и проследит за движением льдов в регионе, вычислив таким образов возможный маршрут пропавшего судна.

Такая идея появилась после изучения архивов авиационной станции с острова Рудольфа, датируемых 1937 годом. В одном из донесений сообщалось о неизвестном судне, плененном льдами. Однако Олегу Продану и его команде было не суждено раскрыть тайну исчезновения «Святой Анны». Из-за плохих погодных условий вертолет разбился возле острова Белый, погибли все присутствовавшие на борту люди.

Море любит собирать трофеи и коллекционировать корабли. В его ловушки попадали корабли древних цивилизаций, средневековые армады, судна исследователей и легендарные яхты. Где-то в его запасниках хранится и «Святая Анна», не закончившая экспедицию и унесшая с собой все тайны. Но, может, наступит тот день, когда новые технологии и специалисты все же найдут остатки шхуны.

1912 год стал особым в истории освоения Русской Арктики. В этом году сюда отправились сразу три экспедиции: Г.Я.Седова - на "Святом великомученике Фоке", В.А.Русанова - на "Геркулесе" и Г.Л.Брусилова - на "Святой Анне". И все они закончились трагично. Русановская экспедиция сгинула где-то на рубеже 1912-1913 гг., видимо, оказавшись в ледяном плену Карского моря. Экспедиция на "Святом мученике Фоке" была зажата льдами у Новой Земли и год дрейфовала к Земле Франца-Иосифа, где ее начальник, Г.Я.Седов, погиб от цинги, отправившись с двумя матросами к Северному полюсу. Возможно, похожая участь постигла и брусиловскую команду.
С этими тремя экспедициями 1912 г. связаны самые невероятные легенды в истории полярного российского мореплавания ХХ столетия. Они притягивают многих географов, мореплавателей, исследователей-историков и, конечно, всех любознательных читателей. Сколько было написано книг, статей, высказано самых, казалось бы, фантастических гипотез, а экспедиции так и продолжают оставаться окутанными тайнами...
Я начну свое путешествие "во времени" с рассказа об экспедиции, которую возглавил лейтенант Георгий Брусилов на шхуне "Святая Анна". Некоторые приводимые в моем рассказе факты появились совсем недавно, и они расходятся с уже высказанными ранее гипотезами об этом трагическом и таинственном плавании по ледовитым северным морям...

9 июля 1914 г. между островами Белл и Нортбрук рассеялся туман, а два сидевших в каяке и промокших до нитки человека отчаянно боролись с холодом, несущимися навстречу льдинами и неизвестностью. Они изо всех сил гребли, не чувствуя многомесячной усталости и голода, стараясь достигнуть суши. Выбравшись на лед, принялись бегать как сумасшедшие, пытаясь согреть закоченевшие ноги. Это не удавалось. Люди выжали мокрые малицы и развели костер, использовав для топлива хранившиеся как драгоценность кусок деревянных нарт, бинты из аптеки и еще что-то, что могло гореть. Около кромки льда подстрелили нескольких чирков и через час уже пили вкусный горячий бульон, который впервые за многие недели странствий по льдам живительным теплом растекался по телу. После еды нужно было опять лезть в промокшие малицы, чтобы как-то уснуть, отдохнуть...
А уже на следующий день эти два человека сидели в маленькой избе на мысе Флора, что расположен в юго-западной части острова Нортбрук. Все время у них полыхала чугунная печка, и хотя в избушке было неимоверно жарко, один из них никак не мог согреться, а у второго ныли обмороженные пальцы ног. Пищи в доме было предостаточно; на столе на тарелках лежали галеты, сухари, много другой снеди. Кем же были эти два человека, чудом оказавшиеся в своеобразной столице архипелага Земля Франца-Иосифа - на мысе Флора, да еще так недурно устроившиеся среди полярного безмолвия с печкой и обильной едой? Тот, что никак не мог согреться, был штурман шхуны "Святая Анна" Валериан Альбанов, а второй, у которого оказались обмороженными пальцы ног, - матрос Александр Конрад.
Как эти люди оказались на Земле Франца-Иосифа и что же произошло с ними?

"Прокатиться" по морям Арктики

Экспедиция на "Святой Анне" была субсидирована на частные средства московских родственников Георгия Львовича Брусилова - его дяди, землевладельца генерал-лейтенанта Бориса Алексеевича и его жены Анны Николаевны Брусиловой-Паризо де Ла Валетт. Эти три человека и составили некое подобие "акционерного общества", причем основную сумму в намечавшееся предприятие вложила именно Анна Брусилова; небольшую часть средств предоставил дядя, сам же капитан "Святой Анны", Георгий Брусилов, был "гол как сокол" и ничего не смог внести в финансирование предстоявшего плавания. В качестве судна экспедиции решено было закупить в Англии небольшую паровую яхту, построенную в 1867 г., "Pandora II", которую нарекли в честь основного концессионера, Анны Брусиловой-Паризо де Ла Валетт.
Параметры "Святой Анны" у сегодняшнего мореплавателя вызовут удивление: как на этакой "лодочке" водоизмещением всего-то около тысячи тонн и с паровой машиной в 41 лошадиную силу (!) можно было выходить в плавание по ледовитым арктическим морям?! Эта трехпарусная "маломощная скорлупка", баркантина, по своим размерам (длина корпуса - 44,5 м и ширина - 7,5 м) - уже тогда не могла тягаться с обычными парусно-моторными шхунами, хотя по меркам своего времени, а построена она была почти сорок лет назад, шхуна предназначалась специально для плаваний во льдах Арктики. До прекрасного превращения в "Святую Анну" появившийся на свет сторожевой корабль "Newport", став затем шхуной "Pandora II", в 1893 и 1897 гг. уже дважды ходил в Карское море.
Экспедиция Георгия Брусилова не имела научных планов; он намеревался пройти вокруг севера Евразии, став в случае благоприятного исхода вторым, кто прошел бы северо-восточным проходом после знаменитого шведского мореплавателя Нильса-Адольфа Эрика Норденшельда. И после этого заняться в Тихом океане промысловой деятельностью.
В экипаж "Святой Анны" входили 24 человека, в том числе сестра милосердия Ерминия Александровна Жданко. Да, на корабле оказалась женщина. И не просто женщина, а племянница начальника Гидрографического управления М.Е.Жданко. Она поднялась на борт шхуны во время стоянки на Мурмане, чтобы заменить своевременно не прибывшего судового врача. Факт участия женщины в составе полярной экспедиции добавляет к этому мероприятию еще более острый интерес. Мне сложно судить о квалификации экипажа, но, по-видимому, опытом мореплавания в полярных широтах владели немногие. Сам капитан и начальник экспедиции 28-летний лейтенант Брусилов до выхода в плавание на "Святой Анне" год прослужил вахтенным начальником на ледоколе "Вайгач". Но что значит год для получения навыков арктического мореплавания! Единственный среди путешественников, кто имел достаточный опыт плавания в северных широтах, оказался помощник командира "Святой Анны", штурман Валериан Альбанов. Из числа матросов, входивших в состав экипажа судна, только подданный Норвегии гарпунер Михаил Денисов успел "покачаться" на китобойце. Определенным опытом обладал и бывший военный моряк Ольгерд Нильсен, не пожелавший покинуть судно после его продажи русским в Англии.
Вот, собственно, и все. Итак, подобно множеству других трагически закончившихся экспедиций того времени в Арктику эта была составлена сплошь из дилетантов, а ее руководство было окрылено идеей "установления арктических рекордов". В этой связи интересно воспоминание Валериана Альбанова о том, что при наборе экипажа в экспедицию желающим предлагалось "прокатиться" на шхуне "Святой Анны" вдоль берегов Сибири "по стопам Норденшельда". Вот так и не иначе! Прокатиться! Во всем мире было два-три настоящих ледокола, а тут прокатиться на хлипкой шхуночке! Видимо, экспедиция казалась не особенно трудной.

Экипировка и маршрут

"Дилетанты" не смогли продумать экипировку и оснащение экспедиции. В опубликованных мемуарах Валериана Альбанова читаем: "Кладовые и трюмы были битком набиты всевозможным провиантом и деликатесами (!!!). Чего только там не было! Орехи, конфеты, шоколад, фрукты, различные консервированные компоты, ананасы, ящики с вареньем, печенье, пряники, пастила и много-много другого". Продовольствия взяли в обрез, всего на два года, рассчитывая, что удастся за это время пройти в Тихий океан, начать зверобойный промысел в его северной части. Недостаток продовольствия намеревались покрывать за счет употребления мяса от забитого морского зверя. Хотя закрома на судне были богаты экзотическими видами провианта, бросается в глаза полная неподготовленность "Святой Анны" к плаванию в арктических морях.
По фрагментарным сведениям можно восстановить маршрут дрейфа "Святой Анны", а вот ту атмосферу, которая царила на судне, - вряд ли, ведь многие документы погибли. 10 августа 1912 г. (все даты приведены по старому стилю) шхуна вышла из Петербурга, от Николаевского моста, а 28 августа она снялась с якоря из Александровска-на-Мурмане, где стояла несколько дней в Екатерининской бухте. Время для арктических походов уже было явно позднее: ведь через полмесяца начинались осенние шторма и с севера тянул лед. 2 сентября "Святую Анну" можно было наблюдать вблизи селения Хабарово в Югорском Шаре. Тут тогда скопилось несколько пароходов, которые в течение всего лета (!) тщетно пытались пройти в Карское море. Один из выдающихся отечественных ученых-гидрографов и руководителей Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана Николай Морозов в тот же год, что и Георгий Брусилов, девять раз (!) пытался проникнуть со своим судном в Карское море через Югорский Шар, но все безрезультатно. Сплошной пак, как вставший на пути кораблей мощный и неприступный бастион, не пускал "чужих" в Сибирь. Морозов был в числе последних, кто видел "Святую Анну" еще во всем ее блеске: "12 сентября я видел очень красивую баркантину, шедшую очень смело из Югорского Шара прямо во льды Карского моря; я догадался, что это "Анна" лейтенанта Брусилова". Сразу за Вайгачом начинались непроходимые льды, пригнанные сюда северо-восточным ветром из Карского моря, поэтому любые попытки мореходов выйти за Вайгач оканчивались неудачами. В тот же день шхуна Брусилова ушла дальше, в сторону выхода в Карское море. 4 сентября "Святой Анне" удалось выйти в Карское море. В Байдарацкой губе шхуна, лавируя между редкими льдинами, а потом и густым льдом, намеревалась подойти к западному берегу Ямала, в район мыса Маре-Сале, где возводилась одна из трех первых русских арктических радиостанций.

В ледяном плену

5 сентября "Святая Анна" была остановлена льдом, а 6 и 7 числа пробиралась среди льдин и вышла-таки на чистую воду. 10 сентября шхуна вошла в большой канал с шугой, которая и остановила ее 11-го вечером. До 28 сентября плавание проходило при постоянно мглистом горизонте с неоднократными остановками, сменами курса, маневрами и лавированием между льдами. 25 сентября ознаменовалось открытием охоты - убили первого тюленя. 28 сентября с судна заметили первое северное сияние. К 1 октября со льдом мореплаватели придрейфовали к западному берегу Ямала. Видя такое незавидное положение и не исключая, что им придется зазимовать у Ямала, Георгий Брусилов решил "сбегать" на землю, словно предчувствуя, что ему придется ступить на нее последний раз в своей жизни. 3 октября с партией в шесть человек и картами он отправился на берег, который маячил всего-то в восьми милях от "Святой Анны". Нужно было разведать местность, нельзя ли тут соорудить зимовочную базу экспедиции. Но эти восемь миль по льду прошли не так быстро, как могло бы показаться; они потратили на поход только в одну сторону более суток, и лишь 6 октября вернулись на судно.
А 16 октября ледяное поле со вмерзшим в него судном вдруг "оторвало от Ямала", и "Святая Анна" пустилась в дрейф, исчезнув затем в небытии. Дрейф стартовал примерно с широты 71о47Ђ. С этого времени вся судовая жизнь была подчинена только одному - выживанию в арктических условиях. На льду у судна устроили баню. Людей на жилье распределили по всем имеющимся на судне помещениям. Самыми привилегированными стали командир, штурман, "г-жа Жданко" и оба гарпунера; им отводились наиболее комфортабельные апартаменты на 1-й палубе, отапливаемые двумя печками. Команда расположилась в кормовом отсеке (семь человек), которое отапливалось камбузом, и в носовом кубрике (восемь человек), обогреваемом одной печкой.
Экипажу пришлось полностью "обезобразить" шикарное убранство кают и палуб. На стенах и потолках внутренних помещений пришлось делать вторую обшивку - из войлока с прокладками толя и парусины. Отполированную до зеркального блеска мебель из красного дерева и роскошные ковры ждала печальная участь. Они гибли от воды, сочившейся через щели потолка; ведь от тепла и дыхания людей покрывавшие поверхность судна снег и лед начали таять. Все внутри покрылось слоем копоти от горящих сальных светильников-коптилок. Воздух в помещениях судна сделался сырым, люди от вечной копоти стали столь грязными, что были похожи на этакие безликие "силуэты". Свет от коптилок освещал пространство в радиусе полуметра, все остальное тонуло во мраке. По углам кают блестели иней и лед. Тут оказались самые чистые уголки, в них не долетала копоть. Но люди свыклись с этим мраком. Их уже не тревожили вечные подтеки воды, вечная сырость, пластами отваливающаяся от деревянных покрытий краска, скользкое от сырости и плесени дерево.
28 ноября была проведена ревизия всего топлива; оказалось, что на судне всего 320 пудов угля и 340 досок (!). Подведя "баланс топлива", расход дерева на топливо решили ограничить дневной нормой топки в две доски. Опять возникает вопрос, как с таким ничтожным запасом топлива можно было отправляться в плавание по ледовитым арктическим морям, когда в любой момент судно могло оказаться втянутым в неизвестно сколько продолжавшийся дрейф? 8 декабря с борта убили первого белого медведя. 1 января 1913 г. "Святая Анна" была чуть южнее бухты Ледяная Гавань, где на берегу в 1596-1597 гг. провели первую зафиксированную в истории Арктики зимовку участники третьей голландской экспедиции, руководимой Виллемом Баренцем.

Странная болезнь и другие напасти

Неудачи преследовали мореплавателей с самого начала дрейфа. С наступлением зимы, когда начался "полярный охотничий сезон", весь экипаж поразила странная болезнь, принятая сначала ими за цингу - бич большинства полярных экспедиций того времени. В середине декабря 1912 г. поочередно заболели Георгий Брусилов, Валериан Альбанов и семь человек команды. Брусилов оправился только к лету. 3 марта он отметил в бортовом журнале: "Ходить и двигаться совсем не могу, на теле у меня пролежни, часто заговариваюсь; было время, когда опасались, что я вовсе не встану, и сделали список документов, хранящихся у меня". Он поправлялся медленнее всех; его запись в вахтенном журнале гласит: "2 марта меня вынесли на стуле на лед, потом положили и обнесли вокруг судна и по палубе". Брусилов проболел около шести или семи месяцев, причем три с половиной из них лежал, превратившись в настоящий скелет, обтянутый кожей. Его нежно оберегала Ерминия Жданко; она неустанно сидела около него, и ей больше всего доставалось, когда в приступах ярости больной "метал" в сиделку тарелки и ложки, выплескивал еду и питье, грубо ругался, хотя в нормальном состоянии был милейшим человеком. Только по прошествии многих десятилетий удалось установить, что экипаж "Святой Анны" поразил трихинеллез; ведь за неделю до начала массового заболевания с борта судна удалось подстрелить близко подошедшего к нему белого медведя. Видимо, его мясо было недостаточно проварено.
Новый 1913 год встречали торжественным застольем, устроенным на верхней палубе, в "офицерской" кают-компании. 31 января 1913 г. после полярной ночи увидели первый раз солнце, а 8 апреля радовались появлению первой птицы - пуночки. С наступлением весны началась охота, на столе экспедиции появились свежая медвежатина и тюленятина, и больные стали быстро поправляться. В марте-апреле настреляли аж 25 медведей, соорудили на льду коптильню и наделали копченых колбас. Но эти радости омрачились 16 июля, когда вышел весь запас дров, сожгли все доски. С наступлением лета начались попытки освобождения "Святой Анны" из ледового плена. Пытались проделать канал во льду, чтобы судно экспедиции вырвалось наконец-то из плена. Мореплаватели взрывали лед, пилили его и вырубали куски. Все оказалось тщетно, с трудом пробитая щель тут же затягивалась новым льдом. 18 августа экипаж "Святой Анны" убедился в бесплодности этого занятия, что было отмечено и в судовом журнале. Грозила вторая зимовка. Поэтому Брусилов издал распоряжение собирать все возможное топливо. В кучу несли то, что вообще могло гореть: и мусор, и разбросанные вокруг корабля на льду деревяшки. Обычные в те времена лампы "Молнии" приспособили для топки медвежьим жиром. Из парусиновых обвесов сшили новые брюки, из шкур убитых тюленей делали обувь. К 28 августа зигзагообразный путь дрейфующего льда со вмерзшей в него "Святой Анной" достиг 80о северной широты. Позже скорость дрейфа возросла. 30 октября закрыли световой люк и закидали его снегом. С этого времени внутренние помещения шхуны освещались лишь горящими лампами-коптилками; их делали из пустых консервных банок и заправляли тюленьим и медвежьим жиром. Рождество отмечали общим обедом в большом верхнем салоне, тут же встречали и Новый год. К 4 декабря судно оказалось под 82о северной широты. Отсюда вектор дрейфа перекинулся на запад.
Предчувствуя неизбежность второй зимовки, экипаж "Святой Анны" впал в полнейшее уныние. Начались крупные разногласия между Брусиловым и Альбановым. Их стычки напоминали склоки на коммунальной кухне; у обоих после очередного выяснения отношений начиналась одышка, головокружение, спазмы душили горло. Как вспоминал позже штурман "Святой Анны" Валериан Альбанов, после сентября 1913 г. между ними не было ни одного "мирного" разговора. Обстановка на судне постепенно достигла такого накала, что зимой 1913-1914 гг. штурман Валериан Альбанов попросил освободить его от выполнения своих прямых обязанностей на "Святой Анне". После некоторого раздумья Георгий Брусилов "принял его отставку". Такой поворот событий можно было ожидать; в нем нет ничего удивительного. Ведь по сути больше полутора лет люди здесь ничем серьезным и не занимались (!); они попросту бездельничали. Основное занятие команды - работы по поддержанию судна в порядке, исправление возникающих повреждений, охота. Многие члены команды принялись постигать морские науки, занялись изучением иностранных языков и паровой машины. Экспедиция-то была намечена как своеобразная "прогулка" по ледовитым морям Арктики, и ее задача была простой - пройти их и заняться промыслом на Дальнем Востоке. И никаких научных целей, когда каждый был бы, что называется, при деле. Шхуна лежала без движения, выдавленная льдом, уже более полутора лет. Болезни, голод, холод и безнадежность делали свое дело: начались дрязги, выяснения, кто виноват, а кто прав. Чтобы как-то избежать стычек с капитаном, штурман залезал в "воронье гнездо" на грот-мачту, в обсервационную бочку, из которой обычно наблюдают за состоянием льдов, и просиживал там часами, слушая арктическую "музыку" - тишину полярного простора, шелест ветра в заиндевелых вантах, наблюдая за красивым убранством "Святой Анны", в которое ее нарядил мороз.

Штурман принимает решение

В разгар зимы 1913-1914 гг. у штурмана Валериана Альбанова родилась идея оставить судно и попытаться достичь земли. К этому времени обстановка на судне была критической, взрывоопасной. 22 января он озвучил свою задумку Брусилову и просил у капитана дать ему для постройки каяка и саней необходимые материалы. Но Брусилов сначала принялся отговаривать штурмана, мотивируя, что скоро они, может быть, все вместе отправятся по льду искать спасения на каком-нибудь острове. На судне не было ни нормальных шлюпок, ни саней; ведь никто не предполагал дрейфовать и, тем более, воспользоваться санями в аварийной ситуации. Сначала Альбанов думал идти один, а когда узнал, что ему в напарники вызвалось еще несколько добровольцев, свыкся и с этой мыслью. Подготовку "штурмовой" группы Альбанов начал уже на следующий день после оглашения своего плана перед Брусиловым.
А жизнь на дрейфующем судне шла своим чередом. 27 февраля 1914 г. сократили расход сухарей и хлеба. Решено: по полфунта хлеба выдавать четыре раза в неделю, в эти же дни еще были положены по полфунта сухарей, а в остальные же дни - употребляли одни сухари, по 3/4 фунта в день "на брата".
Уходящей партии предстояло сделать семь каяков и семь нарт; каждый каяк ставили на сани, в лямки должна была впрягаться пара полуживых людей, и они-то стали единственной тягловой силой, тащившей по льду поклажу, массой в 10-10,5 пудов. Для похода были собраны нехитрые пожитки: продовольствие, палатка, спальные мешки, самодельная печка. Накануне выхода в пеший маршрут к "Большой земле" Брусилов в третий раз (!) зачитал Альбанову список переданного ему оружия и снаряжения. Самым ценным и дорогостоящим оказались две винтовки "Ремингтон", одна винтовка норвежская, одно двуствольное дробовое ружье центрального боя, две магазинки шестизарядные, механический лаг, два гарпуна, два топора, одна пила, два компаса, 14 пар лыж, одна малица 1-го сорта, 12 малиц 2-го сорта (!), один совик, хронометр, секстан, 14 заспинных сумок, один бинокль. И вдобавок Брусилов взял с Альбанова обязательство вернуть ему все затем под расписку (!). Только из этого факта видно, до какого абсурда докатились отношения в экспедиции, если больной и полуживой капитан спрашивает с таких же, как он, "доходяг" расписку за имущество. Естественно, у штурмана подобный выкрутас Брусилова вызвал очередной всплеск эмоций. Но никто из экипажа не знал, что такое поведение Брусилова было "оправдано" весьма щекотливым положением; ведь по условиям договора с Анной Брусиловой-Паризо де Ла Валетт он материально отвечал за судно и все снаряжение экспедиции. В случае их потери все убытки покрывает Георгий Брусилов. На иных основаниях богатые родственники не соглашались послать экспедицию. При определении запаса продовольствия для пешей группы исходили лишь из того, сколько продуктов вообще оставалось на момент ее ухода с судна. Основу его составили... сухари; ими пешеходы покрывали более 80% своего дневного рациона. Еще одно дополнение к общей картине: как собиралась и чем была снаряжена группа Альбанова. Чтобы ориентироваться на месте, штурман в качестве карты использовал заимствованный из русского издания книги Фритьофа Нансена "Среди льдов во мраке ночи" рисунок с изображением Земли Франца-Иосифа. На той карте, правильнее сказать - картинке из книги (!), отражавшей уровень изученности архипелага на конец XIX века, были нанесены даже несуществующие в Арктике "Земли" - Петермана, Короля Оскара и Джиллиса. По всем этим "Землям" либо прошла с дрейфом шхуна Брусилова, либо пешком по льдам протопали Альбанов и его спутники.
13 апреля стало днем ухода со "Святой Анны" отряда из 14 человек под командованием штурмана Альбанова. Они были последними, кто видел капитана Георгия Брусилова, "барышню" Ерминию Жданко и остающихся на шхуне членов экипажа.

Уходящие и остающиеся.
Прощальный ужин

Вообще, на этот день можно было подвести некоторые итоги дрейфа "Святой Анны", ведь уходящие унесли с собой и последние документальные сведения об экипаже и самом судне. Так, с 15 октября 1912 г., с того дня, когда шхуна была вовлечена в дрейф по морям Арктики, прошло 546 суток, и за все это время "Святая Анна" преодолела более двух тысяч морских миль. Ко дню выхода пешей группы в сторону Земли Франца-Иосифа "Святая Анна" располагалась под 82о55Ђ северной широты и на долготе 60о45Ђ. Провизии у остающихся на судне было еще на год плавания или дрейфа. Топливо все израсходовано, и отапливали шхуну ее же деревянными частями.
Эта экспедиция - кладезь парадоксов. Даже уход со шхуны был обставлен помпезно, если к тому положению, в котором оказалась экспедиция, применимо это слово. На три часа был назначен общий прощальный обед (!). Его приурочили к великому христианскому празднику - Святой Пасхе. На такую церемонию прощания сподобили Георгия Брусилова стюард Ян Регальд и повар Игнатий Калмыков, по утверждению Альбанова, слывущий неунывающим поэтом и певцом. "Наконец-то сходят вниз и Георгий Львович. Начинается обед: Ерминия Александровна разливает суп и угощает. Все сильно проголодались, так как привыкли обедать в 12 часов, а сейчас уже скоро 4 часа. Иногда кто-нибудь вымолвит слово, попробует шутить, но, не встретив поддержки, замолкает. Остающиеся особенно предупредительны с нами, уходящими, и усердно угощают нас то тем, то другим. Ведь это наш последний обед на судне, за столом, как следует сервированным. Придется ли уходящим еще когда-нибудь так роскошно обедать, а если и придется, то всем ли?". Вчитываясь в эти строки воспоминаний Валериана Альбанова, поражаешься: люди на краю гибели озадачены вопросом, где, когда и кто будет еще так обедать, за сервированным столом!
После обеда все высыпали на палубу - и уходящие, и остающиеся. Даже последняя из шести оставшихся в живых собака Улькa. Пo-мoeмy, никто не понимает, что происходит. Судьба людей, некогда спаянных единой целью, уже поделила их на две группы - кто спасется, а кто сгинет в вечности. Но об этом еще никто из них не знает...
Валериан Альбанов вспоминал: "Все стоят и чего-то ожидают... Я снял шапку и перекрестился... Все сделали то же. Кто-то крикнул "ура", все подхватили, налегли на лямки, и мы тихо тронулись в путь". Все! Началась беспримерная, полная драматизма, человеческого горя и воли случая эпопея, примеров которой нет в истории освоения Арктики.
Продолжение следует

Если бы за настоящие приключения давали бы «Оскаров», то история с полярной шхуной «Святая Анна», наверное, получила бы наград не меньше, чем нашумевший фильм о «Титанике». Тем более что драматические события разворачивались примерно среди тех же льдов и айсбергов.
В злосчастный год гибели крупнейшего лайнера мира отправилась навстречу льдам и неизвестности небольшая парусная шхуна, бывшее зверобойное судно «Святая Анна».
Начальник экспедиции на «Святой Анне» лейтенант русского флота Георгий Львович Брусилов был сыном прославленного адмирала, а кроме того, он доводился племянником известному полководцу Первой мировой войны генералу А.А. Брусилову (всем известен "брусиловский прорыв), то есть был, можно сказать, потомственным военным.
Сначала шхуна называлась «Ньюгюрт», потом «Пандора». Брусилову корабль приглянулся, несмотря на зловещее имя, а американское правительство с радостью согласилось его продать для нужд экспедиции.

Перед ней стояла непростая даже для современного атомохода задача - пройти северным морским путём из Петербурга (потом из Александровска-на-Мурмане) во Владивосток. Опасный и тяжкий крест подобного предприятия взвалил на себя 28-летний офицер императорского флота лейтенант Георгий Брусилов. Об Арктике он знал не понаслышке, судно было приспособлено к сжатию ледяных полей, запасов хватало на несколько зимовок.
Может быть, поэтому Георгий Львович рискнул взять в этот поход свою дальнюю родственницу Ерминию Жданко (в ряде источников пишут Ереминия). Впрочем, не всё так просто...
Можно было бы смотреть на неё как на сумасбродную генеральскую дочь, которая в силу каприза увязалась за экспедицией, если бы не знать характера этой 20-летней казачки. В четырнадцать лет она едва не укатила к отцу в Порт-Артур, чтобы защищать с ним крепость. Узнав, что дальний родственник семьи Георгий Брусилов затеял небывалое плавание со зверобойной охотой на всём пути через Ледовитый океан, Ерминия умолила Брусилова взять её хотя бы вокруг Скандинавии до Александровска-на-Мурмане (ныне Полярного).

В Екатерининской же гавани - последнем оплоте цивилизации на предстоявшем пути - выяснилось, что несколько членов экипажа сбежали с борта шхуны, предчувствуя гибельный рейс, а лейтенант Андреев, друг детства Брусилова, в назначенный срок на «Святую Анну» не прибыл. Девушка в сердцах писала родителям: «Этого Андреева я видела на «Святой Анне» в Петербурге. И как-то сразу почувствовала недоверие и антипатию... С Андреевым должны были приехать в Александровск учёный Севастьянов и доктор, но вдруг накануне отхода оказалось, что ему «мамочка не позволила», а попросту он струсил... Между тем, когда об экспедиции знает чуть ли не вся Россия, нельзя же допустить, чтобы ничего не вышло... Аптечка у нас большая, но медицинской помощи, кроме матроса, который был когда-то ротным фельдшером, никакой. Всё это произвело на меня такое удручающее впечатление, что я решила сделать, что могу, и вообще чувствовала, что если я тоже сбегу, как и все, то никогда себе этого не прощу». Такие вот мотивы, весьма далёкие от порыва взбалмошной барышни. Ерминия окончила медицинские курсы (тогда они назывались «самаритянскими») и потому считала своим профессиональным долгом сопровождать экипаж «Святой Анны» в качестве лекаря. К тому же она настолько вошла в курс всех дел экспедиции, что даже внесла в общий пай двести рублей из своих скромных личных средств. Тем не менее, Брусилов весьма сомневался, брать ли девушку с собой. Всё решила телеграмма, которая пришла от генерала Жданко в ответ на просьбу дочери разрешить ей поход на шхуне: «Путешествию Владивосток не сочувствую. Решай сама». Она и решила...

Знала ли Мимка, как её звали дома, на что себя обрекает? Кое о чём догадывалась, прокачавшись месяц в полярных водах на деревянном парусном судне среди простых мужиков, не стеснявшихся, как и все матросы, в выражениях. Но могла ли она представить себе все тяготы зимовки в скованных льдах? Да ещё не одной... «Святая Анна», дойдя до полуострова Ямал, вмёрзла в большое ледяное поле, которое сильным южным ветром было оторвано от припая. Начался медленный, но неуклонный дрейф к северу. Два года ледового плена, к началу 1914 года шхуну вынесло уже к северу от Земли Франца Иосифа.

Уже на первой зимовке кончился осветительный керосин. Жгли тюлений жир в плошках... Вечная сырость, неистребимый холод, нескончаемый мрак полярной ночи, плесень на всём - на подушке, одежде, продуктах, авитаминоз, болезни...Свет от коптилок освещал пространство в радиусе полуметра, все остальное тонуло во мраке. По углам кают блестели иней и лед — это были самые чистые уголки. Но люди уже перестали замечать и плесень, и сырость, и копоть... «Бедная наша барышня, теперь, если вы покраснеете, то этого не будет видно под копотью, покрывающей ваше лицо!» — острил В. Альбанов, еще не потерявший способности шутить. Заболевали, сдавали наиболее сильные мужчины, капризничали, ссорились, выкрикивали непристойности, ввязывались в драки... А она терпела. (В полной мере осознать невероятную трудность такой жизни для женщины, могут только женщины!) Более того, она утешала других, увещевала, лечила. И ещё играла им на фортепиано в кают-компании. Брала нежнейшие аккорды под грохот ломающихся льдов и шорох инея, осыпающегося с обмёрзших рей.... Один из двух спасшихся участников экспедиции А. Э. Конрад так отзывался о ней: «Мы все любили и боготворили нашего врача, но она никому не отдавала предпочтения. Это была сильная женщина, кумир всего экипажа. Она была настоящим другом, редкой доброты, ума и такта…». О том, каким добрым ангелом для команды была Ерминия, мы знаем и из дневника штурмана Валерия Альбанова. Ему, да ещё матросу Конраду посчастливилось вырваться из ледяного ада. После крупной ссоры с лейтенантом Брусиловым Альбанов вместе с несколькими добровольцами ушёл по льду со шхуны на большую землю. Был шанс спастись вместе со штурманом и у Ерминии. Но она, повинуясь своему врачебному долгу, да и выбору сердца, осталась с больным лейтенантом и больными матросами. Что бы о ней ни судачили, а она исполнила клятву Гиппократа по самому высокому счёту. Альбанов был последним, кто принёс вести о «Святой Анне» в 1913 году... Что было потом? Шхуна навсегда ушла в область преданий, домыслов и легенд... Восемь десятилетий историки Арктики, учёные, полярные лётчики и всевозможные аналитики ломали и ломают головы над тем, что могло статься с вмёрзшим во льды судном и людьми лейтенанта Брусилова. Десятки гипотез и теорий...

О том, кто был прообразом капитана Татаринова из знаменитой повести «Два капитана» писали много. Им могут считаться и Седов и Русанов, но все же более всего совпадений именно с Брусиловым. В романе корабль звался «Святая Мария» (разве не аналогия со «Святой Анной?) Иван Татаринов отправляет штурмана Климова и 13 матросов на поиски земли. Штурман Климов, точь-в-точь, как реальный штурман Альбанов, с одним матросом достиг мыса Флора, где был встречен экспедицией на судне "Св.Фока".Правда, в отличие от литературного Климова, вскоре умершего в больнице, Альбанов доставил на землю не дневники, как у Каверина, а судовой журнал "Св. Анны", на основании которого были получены ценные данные о природе северной части Карского моря, ранее не обследованного района Арктики, - о подводном рельефе, морских течениях, дрейфа льдов, метеорологического режима. Ими позже воспользовался Нансен. Кроме того, ученые, изучая данные дрейфа, пришли к выводу о существовании неизвестной земли между 78 градусом и 80 градусом северной широты. В 1930 году там действительно открыли остров. Капитан Татаринов тоже открыл остров, названный им "Землей Марии".

Так что же случилось со «Святой Анной» ?
Судьба оставленных на шхуне товарищей терзала сердце Альбанова всю его недолгую жизнь. Так, когда А. В. Колчак стал Верховным правителем Сибири и Дальнего Востока, штурман, некогда участвовавший с ним в одной экспедиции, отправился в Омск. И есть предположение, что ему вроде бы удалось убедить Колчака организовать поиски «Святой Анны». Злой рок вмешался и здесь: на обратной дороге Валериан Иванович погиб.
Но почему же он все-таки надеялся найти товарищей? По его подсчетам продовольствия на корабле должно было хватить до конца 1915 года. А дальше «Святую Анну» могло вынести к Гренландскому морю и протащить на юг, или — к восточному побережью Гренландии. «Что-то ждёт тебя, «Святая Анна»? Сойдёшь ли на родную тебе стихию - воду, расправишь ли широкие белые крылья свои и радостно полетишь по глубокому морю на далёкий тёплый юг из царства смерти к жизни, где залечат твои раны.
И всё пережитое тобою на далёком севере будет казаться только тяжёлым сном?..
Или в холодную, бурную, полярную ночь, когда кругом завывает метель, когда не видно ни луны, ни звёзд, ни северного сияния, ты внезапно будешь грубо пробуждена от своего сна ужасным треском, злобным визгом, шипением и содроганием твоего спокойного до сего времени ложа; с грохотом полетят вниз твои мачты, стеньги и реи, ломаясь сами и ломая всё на палубе?» - писал в своих записках Альбанов,

Группа офицеров экспедиционного парохода "Вайгач". В центре первого ряда - капитан 2-го ранга Александр Колчак. За ним второй справа - лейтенант Георгий Брусилов. 1909 год.

Недавно в материалах МАКЭ (Международная арктическая комплексная экспедиция) был обнаружен очень интересный документ.
«Начальнику Охраны Водного Района Архангельского порта
Корпуса Гидрографовъ Поручика Карягина
Рапортъ
«Доношу Вашему Высокоблагородiю, что 2-го сего февраля во время командировки моей для изследованiя льда в Белом море, я в Патракеевскомъ Волостном правленiи виделъ бутылку со вложенной в нее запиской, найденную однимъ изъ крестьянъ этой волости во время рыбнаго промысла у мыса Куйскаго въ первыхъ числахъ января этого года. Бутылка изъподъ лимонада съ круглымъ дномъ / какiя можно встретить только на пароходахъ / она была плотно закупорена, такъ, что совершенно сохранилась записка, написанная чернилами на полулисте обыкновенной почтовой бумаги.
Содержанiе записки следующее: «Въ надежде больше невидать Россiи, мы съ честью разстаемсясъ жизнью.
Команда
Мой последнiй приветъ из полосы вечныхъ льдовъ Брусиловъ
19 февраля 1913 года».
Первая часть записки написана не твердой рукой, вторая бойкимъ почеркомъ. По моему совету содержанiе этой записки было съ первой отходящей почтой сообщено волостнымъ правлениемъ господину Архангельскому Губернатору.
Подлинный подписалъ: Поручикъ Карягинъ. 15-го февраля 1915 года
Г. Архангельскъ».

Эта записка в бутылке - сплошная загадка. Каким образом бутылка с запиской могла оказаться в Белом море, у мыса Куйский, совсем недалеко от Архангельска, где и была найдена в начале января 1915 года? Ведь если бутылка 19 февраля 1913 года была брошена на лед, то в это время шхуна дрейфовала строго на север, со скоростью 2-3 узла в сутки.
Писал эту бутылочную записку сам Г. Брусилов или кто-то другой, можно будет сказать, если когда-нибудь найдется оригинал этой записки. Для этого надо копаться в архивах Архангельского порта, в надежде на чудо, что там он сохранился. (http://backup.flot.com/publications...saintanna/7.htm
Но что же на самом деле случилось с оставшимися на «Св. Анне», которая так никогда и не пришла во Владивосток? Тайну судна и его своенравной и отважной «пассажирки» Ерминии Жданко знает только полярная ночь.
В 1953 году именем Ерминии Жданко был назван мыс на острове Брюс архипелага Земля Франца-Иосифа

За несколько лет до гибели Георгий Седов написал брошюру «Право женщин на море». Ерминия Жданко делом подтвердила теоретические выкладки полярного первопроходца. Как бы ни сложилась её судьба (искренне надеемся на счастливый финал арктической драмы), мы все изрядно задолжали героине этих строк. Задолжали улицы с её именем в Москве, Петербурге, Полярном. Задолжали теплоход «Ерминия Жданко», именную стипендию в медицинских институтах, мемориальные доски, страницы в учебниках, почтовые марки, настольные медали... Правда, в неприступных отрогах запретной Новой Земли есть мыс Ерминии и ледяной купол Брусилова. Но это скорее их заслуга, чем наша.
(Использована статья Николая Черкашина
http://www.unbelievable.su/articles.php?id=389 , дневники Альбанова http://libes.ru/255799.read?page=9
материалы сайтов http://diksonshkola.narod.ru/PageRo...ina/Pomnit.html

Роман швейцарского исследователя и писателя Рене Гузи «В полярных льдах», изданный в 1928 году в Ленинграде издательством «Вокруг света», описывает дрейф во льдах парусной шхуны «Эльвира» от лица медсестры Ивонны Шерпантье. В романе в форме дневника рассказывается об уходе части экипажа во главе со штурманом и о смерти оставшихся от голода и болезней.

Совсем недавно вышла книга молодого литератора Евгении Бардиной «Легендарные имена. Георгий Львович Брусилов. Тайна двух капитанов», признанная «Лучшим литературным дебютом» 2010 года.

И наконец, в 2010 году были найдены останки той самой группы Альбанова, которая ушла на поиски земли.
http://www.1tv.ru/news/world/158968

О поисках следов экспедиции в этом фильме.